Особый путь Андрея Лошака

 

Какие мысли навеяло путешествие из Петербурга в Москву на известного тележурналиста?

 

Показ в Твери фильма Андрея Лошака «Путешествие из Санкт-Петербурга в Москву: особый путь», организованный газетой «Караван+Я» и журналом «Бизнес Территория», стал событием культурно-политическим

 

На демонстрацию этого документального фильма, снятого известным тележурналистом, проехавшимся поздней осенью 2014 года по следам Александра Радищева, некоторые люди пришли явно с намерением устроить скандал. Зачем, мол, это очернение российской действительности? Большое количество сотрудников полиции на таком чисто гуманитарном мероприятии – тоже нехорошая примета времени.

Но большая часть зрителей фильм одобрила. «Посильнее «Левиафана» будет, потому что все правда, все про нас», – одобрительно сказал один седовласый интеллигентного вида человек на выходе из тверского Дома учителя. Такие типажи, как удивительная редактор из Торжка, всерьез утверждающая, что в Тверской области не бывает плохих новостей, или удивительной доброты афротверитянин из Новозавидовского Жан-Грегуар Сагбо, не могут быть режиссерской выдумкой. Это реальные люди, из реальной тверской глубинки.

 

ЛЮДИ СВОБОДНЫ, ТО ЕСТЬ НИКОМУ НЕ НУЖНЫ

 

– Андрей, почему, по-твоему, территория между Москвой и Санкт-Петербургом такая выморочная, самая заброшенная территория России уже на протяжении многих десятков лет?

– Я, честно говоря, не настолько глубоко знаю историю вопроса. У меня получился такой моментальный снимок сегодняшнего момента. Я слышал о том, что Тверская область страшно несчастная, несмотря на близость к Москве, здесь экономическая ситуация, социальная, наверное, тяжелая.

У нас всегда было повышенное внимание к национальным окраинам. На нашей встрече в Твери фермер из поселка Фирово Тверской области Геннадий Попов рассказывал про людей из Луганской области, которые приехали по его приглашению работать, но посмотрели, как живет тверская деревня, и даже выходить из машины и разгружать вещи отказались. Они сказали: «Нет, у нас война только сейчас началась, а у вас война уже 40 лет идет».

В целом есть ощущение – тут я повторю слова моего героя, регионального депутата Андрея Истомина, – что люди, живущие на этой земле никому не нужны, что они свободны в таком дурном смысле этого слова.

У каждого места все равно должен быть свой хозяин. Есть какие-то начальники, кто-то отвечает за бюджет, за налоги, но хозяев у этой земли нет. Как только где-то он появляется, это великое счастье, потому что начинается какая-то жизнь. А в целом ощущение заброшенности. Мне кажется, вообще такое ощущение возникает, когда ты путешествуешь по России.

Я не сторонник конспирологических теорий, но невольно начинаешь думать, что, может, существует некий, может, даже нигде не прописанный, не особенно осознанный план, который реализуется нашим руководством: зачем этой стране, которая полностью построена на обслуживании нескольких финансово-промышленных трупп, зачем ей это все население, которое надо кормить. В принципе, чтобы обслуживать ресурсную экономику, не нужно 140 миллионов человек.

А ведь эти регионы еще являются зоной социальной ответственности власти, и надо кормить эти несчастные регионы, в которых вся промышленность развалена, сельское хозяйство не развивается.

Это такая социальная нагрузка на всю ресурсную экономику, на корпорацию «Газпром», в которую превратилась страна в какой-то момент.

 

ЛЮДИ СЕГОДНЯ ЖИВУТ ПЛОХО, НО ЛУЧШЕ, ЧЕМ КОГДА-ЛИБО РАНЬШЕ

 

– Ведь эта территория между Москвой и Санкт-Петербургом могла бы быть витриной России, образцово-показательным пространством.

– Это никому не нужно. Труба газовая да, им нужна, они ее охраняют. При этом ни одна деревня к газу не подключена. Типичная картина: газопровод идет вдоль деревни, практически вдоль трассы, а дома все на печном отоплении.

Для того чтобы по трубе шел газ, достаточно немного людей где-то там на Севере и какой-то инфраструктуры, обеспечивающей финансовое сопровождение в столице. У нынешней верховной власти нет идеи поднять эти земли, вернуть на них людей, какую-то жизнь, там все четко запрограммировано на торговлю ресурсами и на поддержание электората в состоянии полужизни.

– Что характерно, электорат, который мы видели в вашем фильме, готов все это терпеть.

– Потому что люди, как ни странно, сейчас живут лучше, чем когда-либо в истории. Им прибавили полторы тысячи к пенсии, и они уже счастливы, у них 30 лет нет войны, в магазинах все есть. Можно брать в кредит, стиральные машины покупать, менять раз в пять лет тостеры, микроволновки.

Людям кажется, что за это все нужно благодарить Путина, хотя это происходит потому, что Россия стала частью мировой экономики, и понятно, что здесь появились дешевые китайские тостеры и стиральные машины. Но ведь еще недавно здесь ничего, кроме крупы и хозяйственного мыла, в магазинах не видели. Просто народ у нас настолько не избалованный хорошей жизнью, особенно сельское население, что они благодарны и за это.

 Какие-то высокие материи, свобода для наших людей, к сожалению, не являются базовой ценностью. Они даже не осознают, что они не могут изменять свою жизнь, влиять на нее, выбирать власть, на нее влиять и т.д. Демократия, 90-е годы, для них кошмарное воспоминание, к сожалению. Тогда у образованного слоя российского общества был шанс что-то изменить в этой стране, сделать прививку иных ценностей, демократических, либеральных. Но вместо этой прививки народ просто шибанули электрошоком. Не знаю, можно ли было по-другому, наверное, можно было, по крайней мере, не так жестоко обойтись с собственным народом, который потерял все, что имел. В результате остался с ощущением, что та жизнь при Советском Союзе, когда не было никакой демократии, когда все за тебя решали начальники и была одна точка зрения на все, – это была какая-то рождественская сказка, в которой всем было хорошо.

 

СТРЕМЛЕНИЕ К ВЕРЕ

 

– А вот наблюдаются, когда едешь по этому особому пути, какие-то элементы духовного возрождения, кроме церкви, которая была восстановлена при поддержке Путина на родине его предков, близ села Тургиново?

– Это вообще никакое не духовное возрождение, просто там венчались его дедушка с бабушкой, и администрация президента профинансировала восстановление храма, чтобы сделать Путину приятное.

– Но сами люди во что-то верят?

– Ни во что они не верят. У меня в прошлом году был интересный опыт: я прошел Великорецкий крестный ход, это самый массовый крестный ход в России, в Кировской области. Мне было интересно почувствовать себя частью вот этой какой-то поднимающейся снизу тяги к вере. Но я понял на самом деле такую вещь, что очень поверхностное у многих восприятие христианское, не глубокое, обрядовое. Притом что есть святые люди, потрясающие батюшки, невероятные юродивые – все это в России всегда есть и будет.

Совершенно шокирующие кадры я снял, когда мы дошли до Великой реки. Дойдя до реки, где нашли икону – чудотворный образ Николая-чудотворца, они несут эту икону, которую на самом деле уничтожили большевики, она исчезла, когда взорвали кафедральный собор в Вятке. Несут ее копию, но считают, что и копия тоже чудотворная. И вот они доходят до реки Великой, где возле сосны, как гласит предание, местный крестьянин нашел этот образ, который светился и стал чудотворным. Саму сосну давно срубили, и вообще непонятно, где она находилась, но есть некая условная сосна. И, дойдя до нее, паломники начинают о сосну тереться, выстраивается огромная очередь. Стоит огромная толпа паломников, которая обнимает эти сосны, трется о них больными местами. Мы так шли-шли, вроде как все с хоругвями, с песнопениями, одухотворенные, и в результате пришли потереться о сосну, оказывается. Язычество абсолютное.

Лишь бы к чему-то припасть. При этом, конечно, невероятная жажда верить во что-то. Феномен патриотизма, который мы наблюдаем, – это тоже жажда к чему-то припасть. Во что-то поверить. Но ужас в том, что нас окружают одни фейки, вроде той «ненастоящей» сосны.

Вся эта история с возвращением Крыма и с войной за «русский мир» на территории Украины – это тоже гигантская декорация. Войну придумали, чтобы мобилизовать народ, и люди в нее поверили, и она в результате стала реальной.

– Особый путь – это все-таки еще и дачные места. Вы обращали внимание, доступ людей к лесам, озерам везде свободен – или уже сталкивались с тем, что люди постепенно отлучаются от каких-то благ русской природы?

– Трудно понять, потому что мы все-таки ехали вдоль трассы, там не очень хорошо с природой. На Валдае под резиденцию Путина отведен целый полуостров, окруженный озером. Там купола Иверского монастыря, которые никогда не были золотыми (исторически они были обиты посеребренным железом), сияют сусальным золотом, то есть специально, потому что у президента на том берегу дача, специально, чтобы ему приятно было. Хотя он тоже туда перелетает и не видит страну, не ездит по трассе, как мы сделали. Путин видит Россию сверху, а там действительно прекрасные пейзажи.

 

БОБРЫ ЗАСЕЛЯЮТ ОПУСТЕВШИЕ ДЕРЕВНИ

 

 

– Окрестности трассы Москва – Санкт-Петербург, в особенности поздней осенью, когда вы ехали по «особому пути», и сейчас, ранней весной, очень депрессивное зрелище: рухнувшие дома, неубранные обочины…

– У меня сложилось четкое ощущение того, что эта земля никому не нужна и никому не принадлежит. Знаете, Леонид Парфенов передал это ощущение в своем фильме про Прокудина-Горского, фотографа, который ездил на специальном поезде, в вагоне, который ему выделил Николай II и фотографировал Россию. Парфенов сличает эти фотографии с сегодняшним пейзажем, находит тот же ракурс, угол, и везде ощущение того, что Россия зарастает. Там открытая панорама, жизнь, присутствие человека позитивно ощутимо, все растет, развивается человеческая цивилизация. А сейчас все заросло, ничего не видно.

Березняком заросли поля. Была широкая улица, а теперь деревья и кустарник. Такое ощущение, что жизнь отсюда уходит, она здесь еле теплится. Мне рассказывали, но это, правда, в Костромской области, что в деревне в последние несколько лет начали страшно хозяйничать бобры: устраивают свои запруды, подтачивают телеграфные столбы, перекрывают. Бобры вернулись. Россия превращается в царство бобров.

– Печально это.

– Не то слово.

 

---

«С экранов исчезла Россия»

 

Андрей Лошак, из выступления на презентации фильма:

 

«Вкратце расскажу, как пришла идея сделать этот фильм. Дело в том, что лето я провел с родителями – отец тяжело болел. У меня уже нет привычки смотреть наше телевидение, а у них она еще осталась. И я поразился тому факту, что с экрана совершенно исчезла наша страна. Новости начинались с Украины, новости заканчивались Украиной, а что происходит в России – из этих передач невозможно было понять. У меня возникло желание посмотреть самому, что происходит в России. Ведь я живу в Москве, это немножко другой мир, другая страна, я отдаю себе отчет в этом. Поэтому периодически надо выбираться за пределы кольцевой дороги и говорить с людьми.

Если ты долго не общаешься с людьми, с нормальными людьми, не с москвичами, то у тебя искажается картина мира. У многих москвичей, к сожалению, такая проблема: они начинают верить, что существуют вот эти 86%, которые поддерживают все решения власти, и это такая вражеская, по сути, масса населения, которая только ждет, как «замочить» всех либералов. На самом деле, когда ты едешь по стране, ты понимаешь, что люди в чем-то власть поддерживают, в чем-то – не поддерживают, это нормальные люди.

Мне кажется, очень важная практика – уезжать за пределы столицы и разговаривать с людьми. Кто-то для этого берет рюкзак, снаряжает палатку и идет в поход, у меня вот есть возможность взять оператора, съемочную группу снарядить и отправиться снимать фильм.

Делался этот фильм для «Дождя», а аудитория «Дождя» – это тоже, к сожалению, аудитория столицы. Я неоднократно натыкался на то, когда мы ехали, что люди пугаются, что я с «Дождя», им уже рассказали по Первому каналу, что это вражеский канал, выходит в эфир на деньги Госдепа и т.д. Но когда начинаешь общаться, выясняется, что это опять же все привнесенное, и в разговоре с людьми всегда можно найти точки соприкосновения.

Такая вот предыстория. Я предложил проект телеканалу «Дождь», у телеканала «Дождь» нет денег. Мы долго не могли найти спонсора. Чтобы поехать в поездку с нормальной камерой, оператором – для этого всего нужны деньги. Нашелся автомобильный спонсор – «Mini Countryman». Благодаря спонсору я взял очень крутого оператора, это молодые ребята с опытом работы в США, компания «Stereotactic», они обычно делают рекламные видео. Когда-то они снимали спортивную рекламу, потом переросли, поскольку очень талантливые, стали снимать альтернативные рекламы».